Накануне Дня защитника Украины, 14 октября, мы поговорили с волонтером Дарьей Андрусенко-Якотюк о самых важных подарках для военных, проблемах волонтерского движения и эмоциональном выгорании.
– Дарья, как начиналось ваше волонтерство: был конкретный план деятельности, команда?
– Сейчас то время кажется очень далеким… В апреле 2014-го года вместе с соседками мы стихийно бросились собирать-помогать-покупать. На тот момент моему ребенку только исполнился год. Возможно, я так быстро «втянулась» в волонтерство именно потому, что малыш на руках – это круглосуточная активность. Поначалу мы собирали деньги, покупали и возили в зону боевых действий самое необходимое. Сейчас даже сложно сказать, что это было – питьевая вода или тепловизоры. Занимались всем – от сбора денег до логистики.
– Что изменилось за 4 года?
– Вначале была задача “одеть-накормить-починить-купить технику”. Сейчас с «одеть-накормить», к счастью, более или менее, справляется государство. А вот проблема ремонта-замены техники, наверное, вечная. Цена вопроса, как правило – в 3-4 раза выше именно ближе к зоне боевых действий, чем здесь, на гражданке. Вот и приходится выкручиваться. С другой стороны, за 4 года уже сформировалась сеть контактов, с логистикой проблем почти не возникает. Зато очень большой спрос на качественную информацию.
-Что вы имеете в виду?
– Война видится по-разному. Одно дело – смотреть на нее из блиндажа. Другое – из окна собственного дома в мирном городе или из кафе, в котором мы сейчас с вами сидим. Возьмем те же списки погибших или раненых – для нас, в мирной жизни, это некие цифры. Люди часто думают, что прошел некий обстрел, есть какое-то количество потерь. Но тот же обстрел может длиться часами… И люди, которые нас защищают, становятся теми самыми “цифрами”, о которых мы узнаем из новостей. Под качественной информацией я имею в виду не содержание новостной ленты, и, тем более, не посты в Facebook (сама стараюсь писать как можно меньше). На мой взгляд, отсутствует эффективная коммуникация между армией и обществом.
– Возможно, этот процесс влияет и на интенсивность помощи военным?
– Сложно сказать. Все чаще мне кажется, что люди устали от того, что кто-то или что-то извне стимулирует помогать. Иногда приходится слышать фразы вроде «почему эти солдаты не могут сами себе купить носки и тепловизоры, ведь государство платит им деньги из наших налогов?». Но представьте ситуацию: вы работаете в некой организации, где вам платят зарплату, а также обеспечивают всем необходимым: офис, рабочее место. Действительно, если не нравится, к примеру, мышка к рабочему компьютере, вы можете принести собственную или купить новую. Или поставить на подоконник любимое растение… Но когда ваш работодатель попросит вас оплачивать аренду офиса и самостоятельно оборудовать рабочее место, вы вряд ли останетесь в этой организации. Так и в армии: есть вопросы, решением которых военные просто не могут заниматься в силу своей профессиональной деятельности.
– Чем вы занимались до войны?
– В 2014-м моему ребенку исполнился год, и я все свое время посвящала ему. До этого у меня был небольшой собственный бизнес, к которому пытаюсь вернуться… Кстати, сейчас, оглядываясь назад, понимаю, что опыт предпринимательства мне очень помог в волонтерстве. Здесь тоже нужно всегда быть на связи, оперативно реагировать на каждый “вызов”.
– Было ли у вас желание бросить волонтерство и «жить нормальной жизнью»?
– Конечно, я же живой человек! Я и высыпаюсь-то по-настоящему только в блиндаже: там тепло, мобильная связь отсутствует, спи себе на здоровье! А если серьезно, то в этом году я впервые позволила себе отключить телефон на целых десять дней. Интересный опыт: я ведь на связи круглосуточно. Кроме волонтерских обязанностей есть же еще и семья. Почему не бросаю волонтерить? Не то, что бы чувствую какую-то собственную незаменимость или уникальность… Чаще всего это просто понимание: те вопросы, которые я могу решить за полчаса-час, затянут людей на неделю. Отсутствие эффективной коммуникации – опять эта проблема всплывает.
– Может, дело в разногласиях в волонтерской среде?
– Нет. Здесь, по крайней мере, у меня, все четко: ты просто работаешь с проверенными людьми. А вот отсутствие механизмов решения разного рода юридических проблем, которые появились за годы войны, буквально “тянет” на дно. У нас много хороших законов, но они не работают именно из-за отсутствия наработанных механизмов. И когда у тебя уже есть опыт – ну как им не делиться в такое сложное время?
– Скажите, в какого рода помощи нуждаются военные?
– Я бы не ставила вопрос таким образом. Вот, например, сегодня была в одной из школ, где решили подарить ребятам к 14 октября теплые носки… Я позвонила своим подопечным – они отвечают, нам бы чего-нибудь домашнего, выпечку какую-нибудь, есть у нас носки. А в школе даже обиделись: “Ну как так? Мы же хотели, как лучше”. В итоге согласились прислать выпечку. А недавно одна девушка передала ребятам гитару и написала письмо. Казалось бы: зачем гитара? Но звонят, благодарят. Особенно письмо понравилось, можно сказать, запало в душу.
– А как относитесь к Дню защитника Украины?
– Наверное, не привыкла еще к нему. Все это время использовала праздник, чтобы привлечь внимание к ребятам. И вот сейчас вижу в городе лайтбоксы… Вряд ли от них есть польза. Было бы прекрасно, если бы в этот день концерты устраивали именно для ребят, которые нас защищают, именно там, где они нас защищают. Естественно, там, где есть такая возможность. Чтобы ребята чувствовали себя нужными.
– Дарья, существует ли, на ваш взгляд, некий “портрет волонтера”?
– Да какой там портрет! Вот еще в 2014-м, помню, собирали теплые вещи на фронт, их же перед отправкой нужно сортировать: по примерным размерам, флиски – в одну кучу, носки – в другую. И вот, стоим, сортируем… И я вдруг оглядываюсь – вот программист, копается в куче носков, рядом – юрист, разгребает свитера, а вот – парикмахер и мастер маникюра. Просто есть люди, которые когда-то взяли на себя обязательства и стараются их выполнять.