О Днепропетровской психиатрической больнице, что на ул. Надежды Алексеенко (бывшая Чичерина), давно ходили зловещие слухи. В сентябре 2018-го, во время реогранизации, комиссия из Минздрава выявила систематические нарушения прав человека, чуть ли не с элементами пыток. Дело в том, что большинство пациентов этой больницы – преступники, которых суд признал неподсудными из психических расстройств. Это единственная психбольница в стране, которая имеет статус “со строгим режимом”.
В советское время Днепропетровскую психическую больницу использовали для карательного лечения – сюда отправляли неугодных режиму людей, которых буквально травили психоактивными препаратами, доставляющими боль и мучения. Самые известные “пациенты” того периода – математик, публицист, правозащитник Леонид Плющ и поэт, общественный деятель Анатолий Лупынис.
Ныне пациенты Днепропетровской психической больницы со строгим режимом – это те, кто в сумерках разума совершил тяжкое преступление. Около 500 из них убили одного человека, еще 100 – от двух и больше. Судьи воспринимают больницу, как альтернативу тюрьме, приговаривая людей к принудительному лечению на долгие годы, а то и десятки лет. Хотя, как объясняют специалисты, может быть достаточно и полгода, чтобы пациент пришел в норму и продолжил лечение в более мягких условиях. Но судьи, которые одним махом подписывают по нескольку десятков историй болезней, считают по-другому. Из-за этого, в психбольнице случаются совсем уж абсурдные истории.
Евгений попал в психиатрическую больницу из зоны боевых действий на Донбассе. Там он застрелил другого военного, который, по словам Евгения напал на него с ножом. Мужчине диагностировали ПТСР (посттравматический синдром – прим. авт.), но в истории болезни написали, он его получил…в детстве. Да и лечат Евгения весьма странным образом – дают какие-то медикаменты, антидепрессанты. При том, что ПТСР лечится лишь психотерапией, заявлял Сергей Шум, директор Центра психического здоровья и мониторинга наркотиков и алкоголя. Впрочем, сам пациент объясняет недостаточно квалифицированную помощь просто – на 650 пациентов работает лишь четыре психолога.
На психологов жалуются и другие пациенты. Виктор и Максим в больнице уже 6 лет. Говорят, что квалифицированную помощь не получают.
Водят к психологу, но тоже – бред. Приходим, а там сказка про Колобка, фильмы. Ну, ходим к психологу, какие-то вопросы, задачи решаем. Ну, это такое, я бы туда не ходил. А лечение – хорошо, – рассказывает пациент.
Но, при общении с Виктором и Максимом выясняется, что лечение тут тоже своеобразное. За проступки пациентов наказывают дополнительными уколами.
У нас есть такое, как карательная медицина: есть “залет” – и ты идешь на 10 уколов, – рассказывают Виктор и Максим.
“Залетом” в больнице считается, например, хранение большего количества сигарет, чем положено.
Об этом говорят многие пациенты и их родные. Например Светлана буквально умоляет Сергея Шума, который по совместительству руководит реорганизацией Днепропетровской психбольницы, повлиять на врачей, которые уже шесть лет закалывают ее сына медикаментами. Причем, врачи откровенно говорят, что такое “лечение” сына – месть за жалобы и привлечение телевидения.
Его, конечно, закалывают постоянно, лечения никакого, а на судах ничего не решается, крутится одна и та же пластинка. А здоровье у него полностью забрали и продолжают уничтожать. Вот он просит: “Мама, помоги, вот вкололи укол – руки трясутся, ноги трясутся, язык немеет, весь заторможен, и давление скачет, сон нарушен полностью”, – ну зачем? Он пропадает, они его уничтожили, он овощ. Я прошу – прекратите закалывать, они его угробили полностью, я не знаю, как я его восстановлю. Ребята, которые попали с ним, уже выписаны на усиленный режим, а мой как проклятый – за мои жалобы и мое телевидение. Они прямо, открытым текстом так говорят, – жалуется Светлана.
Проблема перевода из больницы на более мягкое лечение – еще одна беда пациентов Днепропетровской психиатрической больницы на Игрени. Пациенты говорят, что ранее их даже на суды, которые принимают решение о переводе, не возили. Сейчас ситуация изменилась, но заявления больных до сих пор не принимают.
Чтобы вырваться из больницы, Геннадию Спиваку и его матери пришлось обращаться в правозащитные организации и к уполномоченному по правам человека в Верховной Раде. Геннадий также рассказал об условиях в содержании в больнице: душ раз в неделю и лишь на 15 минут. Моются пациенты все вместе.
Бывали случаи прямого издевательства над больными. К примеру, парню, который разбудил охранника ночью, чтобы сходить в туалет, тот приложил разогретый ключ к щеке. Просто потому, что у него было плохое настроение. Хотя Геннадий уточняет, что это случаи единичные.
В министерстве здравоохранения Украины признают, что такое лечение – неприемлемо. Но все упирается в денежный вопрос, который при дефиците бюджета нерешаем. Генеральный секретарь международной организации “Глобальная инициатива в психиатрии” Роберт ван Ворен предложил создать единый в стране центр, где будет работать квалифицированный и заново обученный персонал. При выходе из больницы, пациентам будут предлагать работу и программу по социализации. Похожий проект уже реализован в Литве.
Модель очень проста. Мы в Литве в течение пяти лет реорганизовали всю систему судебно-психиатрической помощи и создали одну больницу в стране (это в Рокишкис), обучали персонал, вели программу оценки риска, полные программы реабилитации и ресоциализации, которые готовят к возвращению в общество, дают профессию, – отмечает Роберт ван Уоррен.
На такую программу согласился тогдашний и.о. министра здравоохранения Виктор Шафранский. Но позже начальство сменилось и идея так и осталась на бумаге.
Источник: материал в журнале “Новое Время” Ирины Лопатиной.
